Как изготавливается магнит в полевых условиях? Очень просто. Этому нас учит http://samlib.ru/k/kucher_p_a/http://samlib.ru/k/kucher_p_a/
Известно, у планеты Земля есть собственное магнитное поле. Берем любой стальной стержень (иглу, разогнутую канцелярскую скрепку, гвоздь, вязальную спицу) и втыкаем в деревянную щепку, придавая плавучесть. Иголка развернется, вдоль линий земного магнитного поля, указав направление на Северный полюс. Горизонтальная координата есть. Теперь ту же самую иголку или спицу, надо уравновесить на нитке, перетянув пробную железку точно по центру тяжести, а затем развернуть её по найденной ранее линии "север-юг". Если спица хорошо сбалансирована, то она наклонится под углом к горизонту, показав вертикальную ориентацию линий магнитного поля в этой точке планеты.
Зная указанные направления (отметив их подходящими ориентирами) мы можем изготовить постоянный магнит достаточно большой силы из любого железного предмета. Даже из лома. Надо поставить будущий магнит в точно такое же положение, что имела указывающая магнитное склонение спица и несколько раз сильно ударить по железному предмету молотком. Вызвать вибрацию. Лом намагнитится! Насколько сильно - зависит от состава сплава и степени его закалки. Сгибаем его подковой в завершение процесса.
Так примерно, сотни лет (!), до открытий Фарадея, изготавливали самодельные магниты и стрелки компасов. Но можно обойтись и без стука, ориентируя в магнитном поле Земли раскаленный докрасна (до полной потери магнитных свойств) железный предмет. В момент остывания получится тот же самый постоянный магнит. Причём, магнит более сильный, чем магнит "ударного" изготовления.
.( Думаю, не будь у Земли глобального магнитного поля, не было бы на Земле и локальных естественных магнитов).
Выскажем гипотезу: все металлы обладают способностью намагничиваться. Просто железо и ряд его собратьев обретают эту способность уже при температуре +1000 град С, а другие, например, ртуть, предположим, – при температуре -270 град К. И сохраняют эту намагниченность при охлаждении ниже указанных температур. Ничего особенного, мы же не удивляемся тому, что та же ртуть, плавится при -39 градусах температуре, а железо при температуре в +1538 градусов.
К чему все эти сведения и гипотезы? А к тому, что такого явления как сверхпроводимость в природе вообще не существует.
Вот что говорит Андрей Гришаев об этом в разделе 5.4 своей книги http://newfiz.narod.ru/digwor/digwor.htmlhttp://newfiz.narod.ru/digwor/digwor.html Пересказ мой, прости, Андрей, если что не так.
К 100-летнему юбилею открытия явления сверхпроводимости опубликован труд В.К.Федюкина http://window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=26013http://window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=26013, где представлен беспрецедентный по своей глубине и простоте изложения критический анализ соответствующих экспериментов и их официальных теоретических интерпретаций. По результатам этого анализа автор сделал оглушительный вывод: в «сверхпроводящем» образце отнюдь не имеет место упорядоченное движение электронов в условиях нулевого омического сопротивления, а имеет место то, что автор называет «сверхнамагниченностью».
Краткий обзор проделанного в http://window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=26013http://window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=26013 анализа экспериментов.
В первых опытах 1911 г. с ртутью, Камерлинг-Оннес применял потенциометрический способ нахождения сопротивления, при котором оно рассчитывается на основе измеренных напряжения и силы тока. Однако, при сверхпроводящем режиме, чувствительность приборов была недостаточна для таких измерений. Поэтому перешли на другой способ свидетельства о сверхпроводимости – по магнитному полю образца. В кольцевом образце индуцировали электрический ток с помощью изменяющегося во времени магнитного поля. В результате, переохлаждённое кольцо становилось источником наведённого магнитного поля, которое годами (!) не ослабевало. Этот факт интерпретировали как незатухание электрического тока в кольце из-за полного отсутствия омического сопротивления.
Но вот «Камерлинг-Оннесу пришло в голову разрезать сверхпроводящее свинцовое кольцо… Казалось, что ток должен прекратиться; в действительности, однако, отклонение магнитной стрелки, регистрировавшей силу тока, при перерезке кольца нисколько не изменилось – так, как если бы кольцо представляло собой не проводник с током, а магнит» [Я.И.Френкель. Сверхпроводимость. М.-Л., ОНТИ, 1936]. Далее, в 1933г Мейсснер и Оксенфельд обнаружили, что кольцевой проводник, охлаждённый ниже критической температуры в постоянном во времени магнитном поле, самостоятельно переходит в сверхпроводящее состояние. Но ведь в замкнутом контуре можно индуцировать ток магнитным полем лишь тогда, когда магнитный поток через контур изменяется во времени! «В опытах Мейсснера и Оксенфельда магнитное поле было постоянным во времени, и поэтому не существовало причин для возникновения в кольцевом (замкнутом) проводнике ни обычной проводимости, ни сверхпроводимости».
В.К. Федюкин делает совершенно справедливый вывод о том, что разнообразные
проявления «сверхпроводимости» - включая такие эффектные, как опыт Аркадьева с
постоянным магнитом, левитирующим внутри чаши из сверхпроводника – разом находят
непротиворечивое и естественное объяснение, если допустить, что мы в действительности
имеем здесь дело с проявлениями сверхнамагниченности образцов.
Здесь ортодоксам можно было бы признать несостоятельность концепции
сверхпроводимости. Но не тут-то было. Им всё в лом.
Всё это имеет прямое отношение и к Большому адронному коллайдеру (БАКу).
Одни лишь его главные дипольные магниты (в количестве 1232 штук) имеют
многожильные обмотки из сплава Nb-Ti с длинами внутреннего и внешнего контуров,
соответственно, 433 и 751 м. Но согласно вышеизложенному (Гришаев), при Т=1.9оК
контур из сплава Nb-Ti с длиной более 500 м не сможет работать в режиме
сверхнамагниченности ( про «сверхпроводимость» мы даже не говорим), будучи короткозамкнутым. Неудивительно, что ток в обмотках
главных дипольных магнитов БАКа обеспечивается внешними источниками питания,
причём внутренние и внешние обмотки магнитов запитываются, будучи соединёнными
последовательно.
Выводы (мои):
1. Все металлы (и не только металлы), могут переходить в состояние намагниченности, иначе говоря, есть у них такое «фазовое состояние»- намагниченность. У ферромагнетиков это состояние выглядит нетипично, распространяется на область высоких температур, как жидкое состояние при низких температурах существует у такого металла, как ртуть. И термин Федюкина - «сверхнамагниченность», ничего сверхъестественного в себе не несёт, кроме указания на сверхнизкие значения температуры.
2. Камерлинг-Оннес искал именно проявление фазового состояния намагниченности у различных металлов при низких температурах. Об этом говорит и характер, и содержание его экспериментов. И он его нашёл! Однако его заставили говорить совсем об ином. И он ничего поделать не смог, даже демонстрируя, в подтверждение своей правоты, разрез на колечке. Типичная ситуация, однако.
3. Знали ли об отсутствии сверхпроводимости теоретики, создавшие тучу теорий для получения нобелевских премий? Знали, канальи! Мало того, что знали, ещё и «банили» по-чёрному честных учёных. Эх, нет на них благодатного огня Святой Инквизиции!
Приложение: Статья Федюкина (фрагмент)
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Санкт-Петербургский государственный
инженерно-экономический университет»
К 100-летию открытия
Г. Камерлинг-Оннеса
Федюкин В.К.
НЕ СВЕРХПРОВОДИМОСТЬ ЭЛЕКТРИЧЕСКОГО ТОКА,
А СВЕРХНАМАГНИЧИВАЕМОСТЬ МАТЕРИАЛОВ
Санкт-Петербург
2008
1
УДК 338.945:530.1
ББК 31.232я73
М 73
Рекомендовано
научно-техническим советом Санкт-Петербургского
государственного инженерно-экономического университета
Федюкин В.К. Не сверхпроводимость электрического тока, а
сверхнамагничиваемость материалов. − СПб.: СПбГИЭУ, 2008. –
112 с.
Рецензенты:
Доктор физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Института
проблем машиноведения РАН С.А. Атрошенко
Представлен анализ основных экспериментов, их интерпретаций и
множества теорий так называемой «сверхпроводимости электрического
тока» в металлах и других твердых телах при низких (криогенных) темпе-
ратурах. Показана ошибочность представлений о «сверхпроводимости».
Доказывается, что явление, названное Камерлинг-Онессом сверхпроводи-
мостью, не является таковым и оно не обусловлено невероятной сверхте-
кучестью электронов в теле. Утверждается, что обнаруженное К-Онессом
явление есть устойчивая поляризация электронной структуры атомов и,
как следствие этого, сверхнамагниченность всего тела. Предлагается рас-
сматривать данное явление не как сверхпроводимость электричества, а как
сверхнамагниченность. Изложена оригинальная модель микроскопической
теории сверхмагнетизма. Разрабатываемый автором подход к созданию
новой теории сверхнамагничиваемости веществ при низких закритических
температурах представляется более адекватным физической природе этого
явления, что очевидно позволит решить многие принципиальные вопросы
науки и практики использования сверхмагнетиков в технике будущего.
Для инженерно-технических, научных работников, аспирантов и
студентов, занимающихся или интересующихся проблемами физики и
технологий производства новой техники.
© Федюкин Вениамин Константинович
тел. раб. (812)766-01-10
e-mail: kaf16@engec.ru
2
Fedγukin V.K. About non-superconductivity of electrical current but
on super-magnetization. SPb.: SPbSEEU, 2008. – 112 p.
Annotation
The analysis of basic experiments and their interpretation and
plenty theories of so-called “superconductivity of electrical current” in
metals and other solids under low (cryogen) temperatures are pre-
sented. The wrong ideas about superconductivity are shown. It is
demonstrated here, that the phenomenon called by Kamerling-Oness
as superconductivity is not the same one because it is not induced by
improbable super-fluidity of electrons in the body. It is approved that
discovered by Kamerling-Oness phenomenon is stable polarization of
electron structure of atoms and as a sequence is super- magnetization
of the body in the whole. It is proposed to consider this phenomenon
as super- magnetization but not as superconductivity of electricity.
The original model of microscopic theory of super- magnetism is pre-
sented here. Developed by author approach to creation of new theory
of matter super-magnetization under low over critical temperatures
seems to be more adequate to physical nature of this phenomenon. It
is evident this theory will allow to solve various principled problems
of science and practice for application of super-magnetic in future en-
gineering.
This book means for engineers, scientists, post-graduate students
and students who is interested in problems of physics and technology
for new techniques.
Fedγukin Veniamin Konstantinovich,
Professor, DSc
Office phone: (812) 766-01-10
E-mail: kaf16@engec.ru
dept.ukm@engec.ru
3
Введение
Наука, как плод познавательной деятельности людей, не ограждена от ошибок. История науки знает много случаев ошибочного толкования и теорий сущности отдельных явлений и предметов. К числу таких противоречивых, непонятных и необъяснимых пока явлений относится так называемая «сверхпроводимость» электрического тока у различных материалов при очень
низких температурах.
Прошло уже почти 100 лет с тех пор, как было обнаружено феноменальное физическое явление, названное его первооткрывателем Гейке Камерлинг-Оннесом, сверхпроводимостью. Однако до сих пор физическая природа этого явления остается загадочной и непонятной. Многократные попытки создать достоверную микроскопическую теорию «сверхпроводимости» оказались неудачными, а предлагавшиеся феноменологические описания этого явления противоречивы и не «освещают путь практике».
Учеными разных стран выполнены многочисленные теоре-
тические исследования, а проблема научного объяснения неверо-
ятной «сверхпроводимости» электрического тока металлами и
другими материалами остается нерешенной. Ведутся нескончае-
мые дискуссии о физической природе «сверхпроводимости». Но,
очевидно, без четкого понимания того, что такое «сверхпроводи-
мость», без модели и без приемлемой микроскопической теории
этого явления, как оснований для создания общей физической
теории, решение проблемы получения указанного эффекта при
естественных температурах сильно осложнено и вряд ли может
быть осуществлено в ближайшие годы. А хочется, чтобы колос-
сальный энергетический эффект, ошибочно, по нашему мнению,
названный «сверхпроводимостью», скорее получил широкое ис-
пользование в производственной и потребительской практиках.
После первых публикаций автора по вопросам «сверхпрово-
димости» прошло около 100 лет. Все эти годы была надежда, что
будет предложена подходящая микроскопическая теория «сверх-
проводимости». Однако этой надежде не суждено было осущест-
виться. Причиной не создания пригодной теории «сверхпроводи-
мости» по-видимому является консерватизм мышления. Ученые
не пытались отойти от привычного представления об электриче-
4
ском токе, об электронном строении атомов и проводников. Для
решения таких сложных, почти тупиковых проблем таких как
теория «сверхпроводимости» необходим нетрадиционный под-
ход, принципиально иные идеи, другая парадигма.
Автору надоело ждать, когда такого рода новые идеи, дру-
гие взгляды на «сверхпроводимость» появятся, и он решил, как
говорят «на свой страх и риск», перед наступлением 100-летнего
юбилея «сверхпроводимости» представить научной обществен-
ности свое видение (понимание) того, что открыл К-Оннес в дав-
нем 1911 году.
В настоящей работе обосновывается факт того, что мы име-
ем дело не с эффектом сверхпроводимости, а с переходом мате-
риалов в сверхмагнитное или сверхдиамагнитное состояние при
температурах ниже критической. Возможно такое понимание яв-
ления, открытого К-Оннесом, поможет решить многие проблем-
ные вопросы рассматриваемого перехода материалов в состояние
сверхмагнетизма.
5
1. Факты и их интерпретации
1.1. Опыты Камерлинг-Оннеса
С середины 19-го века было хорошо известно, что электро-
сопротивление металлов уменьшается с понижением их темпера-
туры. Однако вплоть до начала 20-го века не было сведений о со-
противлении металлов электрическому току при сверхнизких
температурах. Поэтому голландский исследователь Гейке Камер-
линг-Оннес, работавший в Криогенной лаборатории города Лей-
дена, в 1908 г. получил жидкий гелий и решил исследовать изме-
нение сопротивления электрическому току металлов при темпе-
ратурах жидкого гелия ниже 4,2°К. Результаты этих исследова-
ния платины и ртути К-Оннес опубликовал в 1911 г. В его стать-
ях было показано большое уменьшение сопротивления платины,
золота и ртути при сверхнизкой температуре жидкого гелия. Экс-
траполируя полученные данные до 0°К, К-Оннесом было выска-
зано предположение о сверхпроводимости, в частности, твердой
(закристаллизовавшейся) ртути, как наиболее чистого от приме-
сей металла. Позднее в статье, написанной К-Оннесом к третьему
Международному Конгрессу по низким температурам, состояв-
шемуся в сентябре 1913 г. в городе Чикаго, он написал: «Я уже
склоняюсь к мнению, высказанному Дюаром, что сопротивление
должно стремиться к нулю при абсолютном нуле температуры,
но результаты опытов при температуре жидкого гелия оказались
совершенно неожиданными. Сопротивление очень чистой плати-
ны становится постоянным вместо того, чтобы проходить через
минимум или бесконечно уменьшаться при стремлении темпера-
туры к абсолютному нулю». Предельные значения уменьшения
обычного электросопротивления при понижении температуры
сплавов было известно, и объяснялось это наличием в них приме-
сей. Считая, что только примеси препятствуют исчезновению со-
противления платины и, возможно, золота, К-Оннес решил про-
изводить опыты «с единственным металлом, из которого можно
надеяться получить проводники самой высокой степени чистоты,
а именно – с ртутью… Заранее можно было сказать, что сопро-
тивление проводника из твердой ртути будет иметь измеримую
6
величину при температуре кипения гелия, но упадет до ничтож-
ной величины при более низких температурах, которых я мог бы
достигнуть. Имея перед собой такую великолепную перспективу,
можно было не считаться с трудностями. Они были преодолены,
и результат опытов оправдал все ожидания. Не осталось сомне-
ния в существовании нового состояния ртути, в котором сопро-
тивление фактически исчезает… Ртуть перешла в новое состоя-
ние, которое в соответствии с его необыкновенными электриче-
скими свойствами можно назвать сверхпроводящим состоянием»
[67, стр. 9-10].
Позднее сам К-Оннес определил, что добавление к ртути
значительного количества примесей не препятствует «падению
сопротивления до нуля».
Известно, что К-Оннес в первых своих опытах использовал
потенциометрический метод расчетного определения величины
электросопротивления, пропуская по платиновой проволоке, ох-
лажденной до гелиевых температур, постоянный электрический
ток. Потенциометрическая схема для измерений малых сопро-
тивлений электрическому току проводника показана на рис. 1. 4 2
3
1
Рис. 1. Обычная схема потенциометрического способа измерения малых
электросопротивлений: 1 – исследуемый проводник, 2 – электрическая
батарея постоянного тока, 3 – милливольтметр (гальванометр,
миллипотенциометр), 4 – миллиамперметр
7
При потенциометрическом (косвенном) измерении электро-
сопротивление рассчитывается по показаниям миллиамперметра
и гальванометра (милливольтметра) используя известный закон
Ома. При определении очень малых значений электросопротив-
ления точность и чувствительность измерительных приборов
должны быть очень большими. Возможно, что измерительные
приборы, используемые Оннесом тогда (в 1911 г.) еще не имели
достаточной чувствительности и точности для измерения сверх-
малых величин параметров электрического тока (силы тока I и
напряжения U). Вероятно, что, дойдя до пределов чувствительно-
сти миллиамперметра и гальванометра, К-Оннесу не удалось из-
мерить остаточное электросопротивление ртути при температу-
рах ниже 4,2°К. Этот «нулевой» результат инструментального
происхождения мог быть ошибочно воспринят Оннесом как пол-
ное отсутствие электросопротивления у твердой ртути при ее
глубоком переохлаждении до температур ниже 4,2°К.
В ряде литературных источников, например, в [16] и [65]
приводится рассчитанная К-Оннесом зависимость электросопро-
тивления ртути от уменьшения температуры (рис. 2).
R, Ом
0,15
0,125
0,10
0,075
Hg
0,05
0,025 10-5 Ом
0
4,0 4,1 4,2 4,3 4,4 T, °К
Рис. 2. Зависимость электросопротивления ртути по К-Оннесу (1911 г.)
Можно предположить, что полученные К-Оннесом значения
электросопротивления ртути в 10–5 Ом при температурах ниже
4,2°К находятся в пределах постоянной ошибки измерений, обу-
8
словленной погрешностью приборов и неточностью методики
измерений. Не случайно поэтому получился как бы «скачкооб-
разный» переход к «практически нулевому» сопротивлению
электрическому току. В этом отношении можно привести много
примеров аналогичных «скачков». Скачкообразно, резко проис-
ходит кристаллизация чистых металлов и их плавление при по-
стоянной (критической) температуре, но на протяжении некото-
рого времени. Тут, как и в опытах К-Оннеса, «скачок» не во вре-
мени, а в различии состояний, в факте перехода от одного со-
стояния в другое.
Первоначально К-Оннес утверждал, что при критической
температуре сопротивление току падает, по крайней мере, в 106
раз. Позднее сам К-Оннес и Р. Грассман показывали, что элек-
тросопротивление в «сверхпроводящем» состоянии составляет
меньше 10–12 сопротивления образца непосредственно над точкой
перехода. А еще позднее К-Оннес и его последователи стали ут-
верждать, что электросопротивление у многих металлов при ге-
лиевых температурах исчезает вовсе, оно равно нулю (R=0). Это
невероятное до сих пор мнение утвердилось в среде ученых фи-
зиков после других экспериментов К-Оннеса и других ученых с
кольцеобразными проводниками. Но «экспериментально устано-
вить, что электросопротивление равно нулю (ρ=0), принципиаль-
но неважно. Можно лишь утверждать, что значение ρ меньше не-
которого значения, определяемого точностью измерения» [5, стр.
332-333].
Видимо зная, что способ прямого потенциометрического
измерения электросопротивления недостаточно точен и сложен,
К-Оннес разработал и широко использовал другой достаточно
простой метод исследования электромагнитных свойств метал-
лов, заключающийся в наблюдении за возможным затуханием
характеристик магнитного поля, наведенного в кольцеобразном
образце. Этот электромагнитный метод заключается в том, что
индуцируется электрический ток в замкнутой цепи (кольце) под
воздействием изменяющегося во времени магнитного поля. Ин-
дуцированный ток сопровождается возникновением магнитного
поля внутри и вокруг проводника. Это магнитное поле регистри-
руется (измеряется) при помощи магнетометра. После устранения
9
внешнего изменяющегося магнитного поля в переохлажденном
кольце сохранялось неопределенно долго наведенное магнитное
поле, намного большее, чем наводящее. Этот факт был воспринят
как незатухание электрического тока из-за отсутствия электросо-
противления. Сохранение магнитного поля исследуемого образца
после отключения электрического тока или после устранения
внешнего электромагнитного поля было, как уже отмечалось, не-
обоснованно названо К-Оннесом сверхпроводимостью электри-
ческого тока, а не сверхнамагничиваемостью.
Если же объективно, то есть по результатам измерений, изо-
бразить на графике обнаруженный К-Оннесом эффект, то его
следует строить (в отличие от рис. 2) в экспериментально изме-
ряемых координатах: напряженность (сила) наведенного магнит-
ного поля H (Э) – температура T, °К. В таком случае нельзя гово-
рить об электрической сверхпроводимости – несопротивляемости
электрическому току. Наиболее вероятно, что обнаруженный эф-
фект К-Оннеса является эффектом максимальной намагниченно-
сти или сверхнамагничиваемости. Вопрос о правильности, об
адекватности названия эффекта К-Оннеса будет еще подробно
рассматриваться в данной публикации.
В апреле–июне 1914 г. К-Оннес продемонстрировал, что
якобы ток, возбужденный однажды в замкнутом контуре при
температуре ниже критической температуры Ткр, °К не только
«практически не имеет электросопротивления», но и не ослабева-
ет со временем. Несколько позднее, в качестве доказательства
своих умозаключений, он перевез «сверхпроводящее кольцо с те-
кущим по нему током из голландского города Лейдена в англий-
ский Кембридж» [67, стр. 6]. При проверке этого явления в СССР
оказалось, что действительно магнитное поле, наведенное в
сверхпроводящем кольце, сохранялось без изменения в течение
более двух лет (март 1956 – сентябрь 1958 гг.). Эксперимент этот
был прекращен, так как дальнейшее его проведение стало неце-
лесообразным из-за больших затрат средств. Было оценено, что
время, требуемое для исчезновения обнаруженного эффекта, со-
ставляет не менее 100000 лет. В иностранной литературе имеют-
ся сведения о десятилетнем эксперименте с тем же результатом.
10
Ложь о сверхпроводимости
-
belevcev-mihail
- Сообщений: 94
- Зарегистрирован: 04 дек 2015, 17:20
Ложь о сверхпроводимости
Последний раз редактировалось belevcev-mihail 27 ноя 2019, 18:57, всего редактировалось 1 раз.
Причина: test
Причина: test
Ложь о сверхпроводимости
По сладкому голоску горничной я понял, что хозяйке заплатить нечем,
Зато какую же я красавицу тут увидел! В спешке она только накинула на
обнаженные плечи кашемировую шаль и куталась в нее так искусно, что под этим
покровом вырисовывалась вся ее статная фигура. На ней был лишь пеньюар,
отделанный белоснежным рюшем,- значит, не меньше двух тысяч франков в год
уходило на прачку, мастерицу по стирке тонкого белья. Голова ее была
небрежно повязана, как у креолки, пестрым шелковым платком, а из-под него
выбивались крупные черные локоны. Раскрытая постель была смята, и беспорядок
ее говорил о тревожном сне. Художник дорого бы дал, чтобы побыть хоть
несколько минут в спальне моей должницы в это утро. Складки занавесей у
кровати дышали сладострастной негой, сбитая простыня на голубом шелковом
пуховике, смятая подушка, резко белевшая на этом лазурном фоне кружевными
своими оборками, казалось, еще сохраняли неясный отпечаток дивных форм,
дразнивший воображение. На медвежьей шкуре, разостланной у бронзовых львов,
поддерживающих кровать красного дерева, блестел атлас белых туфелек,
небрежно сброшенных усталой женщиной по возвращении с бала. Со спинки стула
свешивалось измятое платье, рукавами касаясь ковра. Вокруг ножки кресла
обвились прозрачные чулки, которые унесло бы дуновение ветерка. По диванчику
протянулись белые шелковые подвязки. На камине переливались блестки
полураскрытого дорогого веера. Ящики комода остались не задвинутыми. По всей
комнате раскиданы были цветы, бриллианты, перчатки, букет, пояс и прочие
принадлежности бального наряда. Пахло какими-то тонкими духами. Во всем была
красота, лишенная гармонии, роскошь и беспорядок. И уже нищета, грозившая
этой женщине или ее возлюбленному, притаившаяся за всей этой роскошью,
поднимала голову и казала им свои острые зубы. Утомленное лицо графини было
под стать всей ее опочивальне, усеянной приметами минувшего празднества.
Разбросанные повсюду безделушки вызвали во мне чувство жалости: еще
вчера все они были ее убором и кто-то восторгался ими. И все они сливались в
образ любви, отравленной угрызениями совести, в образ рассеянной жизни,
роскоши, шумной суеты и выдавали танталовы усилия поймать ускользающие
наслаждения. Красные пятна, проступившие на щеках этой молодой женщины,
свидетельствовали лишь о нежности ее кожи, но лицо ее как будто припухло,
темные тени под глазами, казалось, обозначились резче обычного. И все же
природная энергия била в ней ключом, а все эти признаки безрассудной жизни
не портили ее красоты. Глаза ее сверкали, она была великолепна: она
напоминала одну из прекрасных Иродиад кисти Леонардо да Винчи (я ведь
когда-то перепродавал картины старых мастеров), от нее веяло жизнью и силой.
Ничего не было хилого, жалкого ни в линиях ее стана, ни в ее чертах: она,
несомненно, должна была внушать любовь, но сама, казалось, была сильнее
любви. Словом, эта женщина понравилась мне. Давно мое сердце так не билось.
А значит, я уже получил плату. Я сам отдал бы тысячу франков за то, чтобы
вновь изведать ощущения, напоминающие мне дни молодости.
"Сударь, - сказала она, предложив мне сесть, - не будете ли вы так
любезны немного отсрочить платеж?"
"До полудня следующего дня, графиня, - сказал я, складывая вексель,
который предъявил ей.- До этого срока я не имею права опротестовать ваш
вексель".
А мысленно я говорил ей: "Плати за всю эту роскошь, плати за свой
титул, плати за свое счастье, за все исключительные преимущества, которыми
ты пользуешься. Для охраны своего добра богачи изобрели трибуналы, судей,
гильотину, к которой, как мотыльки на гибельный огонь, сами устремляются,
глупцы. Но для вас, для людей, которые спят на шелку и шелком укрываются,
существует кое-что иное: укоры совести, скрежет зубовный, скрываемый
улыбкой, химеры с львиной пастью, вонзающие свои клыки вам в сердце".
"Опротестовать вексель? Неужели вы решитесь? - воскликнула она, вперив
в меня взгляд.-Неужели вы так мало уважаете меня?"
"Если бы сам король был мне должен, графиня, и не уплатил бы в срок, я
бы подал на него в суд еще скорее, чем на всякого другого должника".
В эту минуту кто-то тихо постучал в дверь.
"Меня нет дома!" - властно крикнула графиня.
"Анастази, это я, Мне нужно поговорить с вами".
"Попозже, дорогой",-ответила она уже менее резким тоном, но все же
отнюдь не ласково.
"Что за шутки! Ведь вы с кем-то разговариваете", - отозвался голос, и в
комнату вошел мужчина, - несомненно, сам граф.
Графиня на меня взглянула, я понял ее, - она стала моей рабой. Было
время, юноша, когда я по глупости иной раз не опротестовывал векселей. В
1763 году в Пондишери я пощадил одну женщину, и что же! Здорово она меня
общипала! Поделом мне, - зачем я ей доверился?
"Что вам угодно, сударь?." - спросил меня граф. И тут я вдруг заметил,
что его жена вся дрожит мелкой дрожью и белая атласная шея пошла у нее
пупырышками
- как говорится, покрылась гусиной кожей. А я смеялся в душе, но ни
один мускул на лице у меня не шевельнулся.
"Это один из моих поставщиков", - сказала графиня.
Граф повернулся ко мне спиной, а я вытащил из кармана угол сложенного
векселя. Увидев этот беспощадный жест, молодая женщина подошла ко мне и
подала мне бриллиант.
"Возьмите, - сказала она. - И скорее уходите".
В обмен на бриллиант я отдал вексель и, поклонившись, вышел. На мой
взгляд, бриллиант стоил верных тысячу двести франков. На графском дворе я
увидел толпу всякой челяди - лакеи чистили щетками свои ливрейные фраки,
наводили глянец на сапоги, конюхи мыли роскошные экипажи. Вот что гонит ко
мне знатных господ. Вот что заставляет их пристойным образом красть
миллионы, продавать свою родину! Чтобы не запачкать лакированных сапожек,
расхаживая пешком, важный барин и всякий, кто силится подражать ему, готовы
с головой окунуться в грязь. Как раз тут ворота распахнулись, и въехал в
кабриолете тот самый молодой щеголь, который учел у меня вексель графини.
"Сударь, - сказал я, когда он выскочил из кабриолета,
- вот двести франков, передайте их, пожалуйста, графине и скажите ей,
что заклад, который она мне дала, я немного придержу и недельку он будет в
моем распоряжении".
Щеголь взял двести франков, и по губам его скользнула насмешливая
улыбка, говорившая: "Ага, заплатила! Ну что ж, отлично!" И я прочел на его
лице всю будущность графини. Этот белокурый красавчик, холодный, бездушный
игрок, разорится сам, разорит ее, разорит ее мужа, разорит детей, промотав
их наследство, да и в
других салонах учинит разгром почище, чем артиллерийская батарея в
неприятельских войсках.
Затем я отправился на улицу Монмартр к мадемуазель Фанни Я поднялся по
узкой крутой лестнице на шестой этаж. Меня впустили в квартирку из двух
комнат, где все сверкало чистотой, блестело, как новенький дукат; ни пылинки
не было на мебели в первой комнате, где меня приняла хозяйка, мадемуазель
Фанни, молоденькая девушка, одетая просто, но с изяществом парижанки; у нее
была грациозная головка, свежее личико и приветливый вид; каштановые,
красиво зачесанные волосы, спускаясь двумя гладкими полукружиями, прикрывали
виски, и это сообщало какое-то тонкое выражение ее голубым глазам, чистым,
как кристалл. Солнце, пробиваясь сквозь занавесочки на окнах, озаряло мягким
светом весь ее скромный облик. Вокруг нее стопками лежали раскроенные куски
полотна, и я понял, чем она зарабатывала на жизнь: она, конечно, была
белошвейкой. Эта девушка казалась феей одиночества.
Я протянул ей вексель и сказал, что приходил утром, но не застал ее.
"А ведь деньги были у привратницы", - сказала она.
Я притворился, что не расслышал.
"Вы, как видно, рано выходите из дому".
"Вообще я очень редко куда выхожу, но, знаете, когда всю ночь просидишь
за работой, хочется пойти искупаться".
Я посмотрел повнимательней и с первого взгляда разгадал ее. Передо
мной, несомненно, была девушка, которую нужда заставляла трудиться, не
разгибая спины, - вероятно, дочь какого-нибудь честного фермера: на лице ее
еще виднелись мелкие веснушки, свойственные крестьянским девушкам. От нее
веяло чем-то хорошим, по-настоящему добродетельным, Я как будто вступил в
атмосферу искренности, чистоты душевной, и мне
даже как-то стало легче дышать. Бедная простушка! Она во что-то верила:
над изголовьем ее немудреной деревянной кровати висело распятие, украшенное
двумя веточками букса. Я почти умилился. Я готов был предложить ей денег
взаймы всего лишь из двенадцати процентов, чтобы помочь ей купить
какое-нибудь прибыльное дело. "Ну нет! - образумил я себя. - У нее, пожалуй,
есть молодой двоюродный братец, который заставит ее подписывать векселя и
обчистит бедняжку". С тем я и ушел, предостерегая себя от великодушных
порывов: ведь мне частенько приходилось наблюдать, что если самому
благодетелю и не вредит благодеяние, то для того, кому оно оказано, подобная
милость бывает гибельной. Когда вы вошли сегодня в мою комнату, я как раз
думал о Фанни Мальво - вот из кого вышла бы хорошая жена, мать семейства.
Сравнить только чистую одинокую жизнь девушки с жизнью богатой графини,
которая уже принялась подписывать векселя и скоро скатится на самое дно
всяческих пороков!
Задумавшись, он молчал с минуту, я же в это время разглядывал его.
- А ну-ка скажите, - вдруг промолвил он, - разве плохие у меня
развлечения? Разве не любопытно заглянуть в самые сокровенные изгибы
человеческого сердца? Разве не любопытно проникнуть в чужую жизнь и увидеть
ее без прикрас, во всей неприкрытой наготе? Каких только картин не
насмотришься! Тут и мерзкие язвы и неутешное горе, тут любовные страсти,
нищета, которую подстерегают воды Сены, наслаждение юноши - роковые ступени,
ведущие к эшафоту, смех отчаяния и пышные празднества. Сегодня видишь
трагедию: какой-нибудь честный труженик, отец семейства, покончил с собою,
оттого что не мог прокормить своих детей. Завтра смотришь комедию: молодой
бездельник пытается разыграть перед тобою современный вариант классической
сцены обольщения Диманша его должником! Вы, конечно, читали о хваленом
красноречии новоявленных добрых пастырей прошлого века? Я иной раз тратил
время, ходил их послушать. Им удавалось кое в чем повлиять на мои взгляды,
но повлиять на мое поведение - никогда! - как выразился кто-то. Так знайте
же, все эти ваши прославленные проповедники, всякие там Мирабо, Верньо и
прочие, - просто-напросто жалкие заики по сравнению с моими повседневными
ораторами. Какая-нибудь влюбленная молодая девица, старик купец, стоящий на
пороге разорения, мать, пытающаяся скрыть проступок сына, художник без куска
хлеба, вельможа, который впал в немилость и, того и гляди, из-за безденежья
потеряет плоды своих долгих усилий, - все эти люди иной раз изумляют меня
силой своего слова. Великолепные актеры! И дают они представление для меня
одного! Но обмануть меня им никогда не удается. У меня взор, как у господа
бога: я читаю в сердцах. От меня ничто не укроется. А разве могут отказать в
чем-либо тому, у кого в руках мешок с золотом? Я достаточно богат, чтобы
покупать совесть человеческую, управлять всесильными министрами через их
фаворитов, начиная с канцелярских служителей и кончая любовницами. Это ли не
власть? Я могу, если пожелаю, обладать красивейшими женщинами и покупать
нежнейшие ласки. Это ли не наслаждение? А разве власть и наслаждение не
представляют собою сущности вашего нового общественного строя? Таких, как я,
в Париже человек десять; мы властители ваших судеб - тихонькие, никому
неведомые. Что такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение
деньги? Помните, что средства к действию сливаются с его результатами:
никогда не удастся разграничить душу и плотские чувства, дух и материю.
Золото-вот духовная сущность всего нынешнего общества. Я и мои собратья,
связанные со мною общими интересами, в определенные дни недели встречаемся в
кафе "Фемида" возле Нового моста. Там мы беседуем, открываем друг другу
финансовые тайны. Ни одно самое большое состояние не введет нас в обман, мы
владеем секретами всех видных семейств. У нас есть своего рода "черная
книга", куда мы заносим сведения о государственном кредите, о банках, о
торговле. В качестве духовников биржи мы образуем, так сказать, трибунал
священной инквизиции, анализируем самые на вид безобидные поступки
состоятельных людей и всегда угадываем верно. Один из нас надзирает за
судейской средой, другой-за финансовой, третий -за высшим чиновничеством,
четвертый - за коммерсантами. А под моим надзором находится золотая
молодежь, актеры и художники, светские люди, игроки - самая занятная часть
парижского общества. И каждый нам рассказывает о тайнах своих соседей.
Обманутые страсти, уязвленное тщеславие болтливы. Пороки, разочарование,
месть -лучшие агенты полиции. Как и я, мои собратья всем насладились, всем
пресытились и любят теперь только власть и деньги ради самого обладания
властью и деньгами. - Вот здесь, - сказал он, поведя рукой, - в этой
холодной комнате с голыми стенами, самый пылкий любовник, который во всяком
другом месте вскипит из-за малейшего намека, вызовет на дуэль из-за острого
словечка, молит меня, как бога, смиренно прижимая руки к груди. Проливая
слезы бешеной ненависти или скорби, молит меня и самый спесивый купец, и
самая надменная красавица, и самый гордый военный. Сюда приходит с мольбою и
знаменитый художник и писатель, чье имя будет жить в памяти потомков. А вот
здесь,-добавил он, прижимая палец ко лбу, - здесь у меня весы, на которых
взвешиваются наследства и корыстные интересы всего Парижа. Ну как вам
кажется теперь, - сказал он, повернувшись ко мне
бледным своим лицом, будто вылитым из серебра, - не таятся ли жгучие
наслаждения за этой холодной, застывшей маской, так часто удивлявшей вас
своей неподвижностью?
Я вернулся к себе в комнату совершенно ошеломленным. Этот высохший
старикашка вдруг вырос в моих глазах, стал фантастической фигурой,
олицетворением власти золота. Жизнь и люди внушали мне в эту минуту ужас.
"Да неужели все сводится к деньгам?" - думал я,
Помнится, я долго не мог заснуть. Мне все мерещились вокруг груды
золота. Да и красавица графиня очень занимала меня. Должен признаться, к
стыду моему, что она совсем затмила образ Фанни Мальво, простодушного,
чистого создания, обреченного на труд и безвестность. Но утром, в туманных
грезах пробуждения, милый девический образ сразу возник передо мной во всей
прелести, и я уже думал только о Фанни...
- Не хотите ли выпить стакан воды с сахаром? - спросила госпожа
Гранлье, прервав Дервиля.
- С удовольствием, - ответил он.
- Знаете, я не вижу, какое отношение к нам имеет вся эта история, -
заметила госпожа Гранлье, позвонив в колокольчик.
- Гром и молния! - воскликнул Дервиль, употребив любимое свое
выражение.-Я сейчас сразу прогоню сон от глаз мадемуазель Камиллы - пусть
она знает, что ее счастье совсем еще недавно зависело от папаши Гобсека. Но
так как старик на днях умер, дожив до восьмидесяти девяти лет, господин де
Ресто скоро вступит во владение превосходным состоянием. Как и почему-это
надо объяснить. А что касается Фанни Мальво, то вы ее хорошо знаете. Это моя
жена.
-Друг мой, - заметила виконтесса де Гранлье, - вы, со свойственной вам
откровенностью, пожалуй, признаетесь в этом при двадцати свидетелях!
- Да я готов крикнуть это всему миру! - заявил стряпчий.
- Вот вода с сахаром, пейте, милый мой Дервиль. Никогда вы ничего не
достигнете, зато будете счастливейшим и лучшим из людей.
- Я немножко потерял нить, - сказал вдруг брат виконтессы, пробуждаясь
от сладкой дремоты.-Так вы, значит, были у какой-то графини на Гельдерской
улице. Что вы там делали?
- Через несколько дней после моего разговора со стариком голландцем, -
продолжал свой рассказ Дервиль, - я защитил диссертацию, получил степень
лиценциата прав, затем был зачислен в коллегию стряпчих. Доверие ко мне
старого скряги Гобсека очень возросло. Он даже обращался ко мне за советами
по разным своим рискованным аферам, в которые смело пускался, собрав точные
сведения, хотя даже самый искушенный делец счел бы их опасными. К удивлению
моему, этот человек, на которого никто ни в чем не мог повлиять, выслушивал
мои советы с какой-то почтительностью. Правда, они всегда шли ему на пользу.
Но вот, проработав три года в конторе стряпчего, я получил там должность
старшего клерка и переехал с улицы де-Грэ, так как мой патрон, помимо ста
пятидесяти франков жалованья в месяц, давал мне теперь еще стол и квартиру.
Какой это был счастливый день для меня! Когда я зашел к старому ростовщику
проститься, он не сказал мне ни одного дружеского слова, не выразил никакого
сожаления, не пригласил бывать у него, а только бросил на меня взгляд, свой
удивительный, необыкновенный взгляд, по которому можно было подумать, что он
обладает даром ясновидения. Однако неделю спустя старик сам навестил меня,
принес запутанное дело об отчуждении земельного участка и с тех пор
по-прежнему стал пользоваться моими безвозмездными советами с такою
непринужденностью, как будто платил за них. В конце второго, 1818-1819 года,
зимою, мой патрон, большой кутила и расточитель, оказался в стесненных
обстоятельствах, вынуждавших его продать контору. Хотя в те времена цены на
патент стряпчего не достигали таких баснословных сумм, как теперь, он
запросил за свое заведение немало - сто пятьдесят тысяч франков. Если б
деятельному, знающему и толковому стряпчему доверили такую сумму на покупку
этой конторы, он мог бы прилично жить на доходы от нее, уплачивать проценты
и за десять лет расквитаться с долгом. Но у меня гроша за душой не было, так
как отец у меня мелкий провинциальный буржуа. Я седьмой по счету в нашей
семье, а из всех капиталистов в мире я был близко знаком только с
Гобсеком... Но, представьте, честолюбивое желание и какой-то слабый луч
надежды внушили мне дерзкую мысль обратиться к нему. И вот однажды вечером я
медленным шагом направился на улицу де-Грэ. Сердце у меня сильно билось,
когда я постучался в двери хорошо мне знакомого угрюмого дома. Мне
вспомнилось все, что я слышал от старого скряги в ту пору, когда я и не
подозревал, какая мучительная тревога терзает людей, переступающих порог его
жилища. А вот теперь я иду проторенной ими дорожкой и буду так же просить,
как они. "Ну нет, - решил я, - честный человек должен всегда и везде
сохранять свое достоинство. Унижаться из-за денег не стоит. Покажу себя
таким же практичным, как он".
Когда я съехал с квартиры, папаша Гобсек снял мою комнату, чтобы
избавиться от соседей, и велел в своей двери прорезать решетчатое окошечко;
меня он впустил только после того, как разглядел в это окошечко мое лицо.
- Что ж, - сказал он пискливым голоском, - ваш патрон продает контору?
- Откуда вы знаете? Он никому не говорил об этом, кроме меня.
Губы старика раздвинулись, и в углах рта собрались складки, как на
оконных занавесках, но его немую усмешку сопровождал холодный взгляд.
-Только этому я и обязан честью видеть вас у себя, -- добавил он сухим
тоном и умолк. Я сидел как потерянный.
- Выслушайте меня, папаша Гобсек, - заговорил я наконец,
Зато какую же я красавицу тут увидел! В спешке она только накинула на
обнаженные плечи кашемировую шаль и куталась в нее так искусно, что под этим
покровом вырисовывалась вся ее статная фигура. На ней был лишь пеньюар,
отделанный белоснежным рюшем,- значит, не меньше двух тысяч франков в год
уходило на прачку, мастерицу по стирке тонкого белья. Голова ее была
небрежно повязана, как у креолки, пестрым шелковым платком, а из-под него
выбивались крупные черные локоны. Раскрытая постель была смята, и беспорядок
ее говорил о тревожном сне. Художник дорого бы дал, чтобы побыть хоть
несколько минут в спальне моей должницы в это утро. Складки занавесей у
кровати дышали сладострастной негой, сбитая простыня на голубом шелковом
пуховике, смятая подушка, резко белевшая на этом лазурном фоне кружевными
своими оборками, казалось, еще сохраняли неясный отпечаток дивных форм,
дразнивший воображение. На медвежьей шкуре, разостланной у бронзовых львов,
поддерживающих кровать красного дерева, блестел атлас белых туфелек,
небрежно сброшенных усталой женщиной по возвращении с бала. Со спинки стула
свешивалось измятое платье, рукавами касаясь ковра. Вокруг ножки кресла
обвились прозрачные чулки, которые унесло бы дуновение ветерка. По диванчику
протянулись белые шелковые подвязки. На камине переливались блестки
полураскрытого дорогого веера. Ящики комода остались не задвинутыми. По всей
комнате раскиданы были цветы, бриллианты, перчатки, букет, пояс и прочие
принадлежности бального наряда. Пахло какими-то тонкими духами. Во всем была
красота, лишенная гармонии, роскошь и беспорядок. И уже нищета, грозившая
этой женщине или ее возлюбленному, притаившаяся за всей этой роскошью,
поднимала голову и казала им свои острые зубы. Утомленное лицо графини было
под стать всей ее опочивальне, усеянной приметами минувшего празднества.
Разбросанные повсюду безделушки вызвали во мне чувство жалости: еще
вчера все они были ее убором и кто-то восторгался ими. И все они сливались в
образ любви, отравленной угрызениями совести, в образ рассеянной жизни,
роскоши, шумной суеты и выдавали танталовы усилия поймать ускользающие
наслаждения. Красные пятна, проступившие на щеках этой молодой женщины,
свидетельствовали лишь о нежности ее кожи, но лицо ее как будто припухло,
темные тени под глазами, казалось, обозначились резче обычного. И все же
природная энергия била в ней ключом, а все эти признаки безрассудной жизни
не портили ее красоты. Глаза ее сверкали, она была великолепна: она
напоминала одну из прекрасных Иродиад кисти Леонардо да Винчи (я ведь
когда-то перепродавал картины старых мастеров), от нее веяло жизнью и силой.
Ничего не было хилого, жалкого ни в линиях ее стана, ни в ее чертах: она,
несомненно, должна была внушать любовь, но сама, казалось, была сильнее
любви. Словом, эта женщина понравилась мне. Давно мое сердце так не билось.
А значит, я уже получил плату. Я сам отдал бы тысячу франков за то, чтобы
вновь изведать ощущения, напоминающие мне дни молодости.
"Сударь, - сказала она, предложив мне сесть, - не будете ли вы так
любезны немного отсрочить платеж?"
"До полудня следующего дня, графиня, - сказал я, складывая вексель,
который предъявил ей.- До этого срока я не имею права опротестовать ваш
вексель".
А мысленно я говорил ей: "Плати за всю эту роскошь, плати за свой
титул, плати за свое счастье, за все исключительные преимущества, которыми
ты пользуешься. Для охраны своего добра богачи изобрели трибуналы, судей,
гильотину, к которой, как мотыльки на гибельный огонь, сами устремляются,
глупцы. Но для вас, для людей, которые спят на шелку и шелком укрываются,
существует кое-что иное: укоры совести, скрежет зубовный, скрываемый
улыбкой, химеры с львиной пастью, вонзающие свои клыки вам в сердце".
"Опротестовать вексель? Неужели вы решитесь? - воскликнула она, вперив
в меня взгляд.-Неужели вы так мало уважаете меня?"
"Если бы сам король был мне должен, графиня, и не уплатил бы в срок, я
бы подал на него в суд еще скорее, чем на всякого другого должника".
В эту минуту кто-то тихо постучал в дверь.
"Меня нет дома!" - властно крикнула графиня.
"Анастази, это я, Мне нужно поговорить с вами".
"Попозже, дорогой",-ответила она уже менее резким тоном, но все же
отнюдь не ласково.
"Что за шутки! Ведь вы с кем-то разговариваете", - отозвался голос, и в
комнату вошел мужчина, - несомненно, сам граф.
Графиня на меня взглянула, я понял ее, - она стала моей рабой. Было
время, юноша, когда я по глупости иной раз не опротестовывал векселей. В
1763 году в Пондишери я пощадил одну женщину, и что же! Здорово она меня
общипала! Поделом мне, - зачем я ей доверился?
"Что вам угодно, сударь?." - спросил меня граф. И тут я вдруг заметил,
что его жена вся дрожит мелкой дрожью и белая атласная шея пошла у нее
пупырышками
- как говорится, покрылась гусиной кожей. А я смеялся в душе, но ни
один мускул на лице у меня не шевельнулся.
"Это один из моих поставщиков", - сказала графиня.
Граф повернулся ко мне спиной, а я вытащил из кармана угол сложенного
векселя. Увидев этот беспощадный жест, молодая женщина подошла ко мне и
подала мне бриллиант.
"Возьмите, - сказала она. - И скорее уходите".
В обмен на бриллиант я отдал вексель и, поклонившись, вышел. На мой
взгляд, бриллиант стоил верных тысячу двести франков. На графском дворе я
увидел толпу всякой челяди - лакеи чистили щетками свои ливрейные фраки,
наводили глянец на сапоги, конюхи мыли роскошные экипажи. Вот что гонит ко
мне знатных господ. Вот что заставляет их пристойным образом красть
миллионы, продавать свою родину! Чтобы не запачкать лакированных сапожек,
расхаживая пешком, важный барин и всякий, кто силится подражать ему, готовы
с головой окунуться в грязь. Как раз тут ворота распахнулись, и въехал в
кабриолете тот самый молодой щеголь, который учел у меня вексель графини.
"Сударь, - сказал я, когда он выскочил из кабриолета,
- вот двести франков, передайте их, пожалуйста, графине и скажите ей,
что заклад, который она мне дала, я немного придержу и недельку он будет в
моем распоряжении".
Щеголь взял двести франков, и по губам его скользнула насмешливая
улыбка, говорившая: "Ага, заплатила! Ну что ж, отлично!" И я прочел на его
лице всю будущность графини. Этот белокурый красавчик, холодный, бездушный
игрок, разорится сам, разорит ее, разорит ее мужа, разорит детей, промотав
их наследство, да и в
других салонах учинит разгром почище, чем артиллерийская батарея в
неприятельских войсках.
Затем я отправился на улицу Монмартр к мадемуазель Фанни Я поднялся по
узкой крутой лестнице на шестой этаж. Меня впустили в квартирку из двух
комнат, где все сверкало чистотой, блестело, как новенький дукат; ни пылинки
не было на мебели в первой комнате, где меня приняла хозяйка, мадемуазель
Фанни, молоденькая девушка, одетая просто, но с изяществом парижанки; у нее
была грациозная головка, свежее личико и приветливый вид; каштановые,
красиво зачесанные волосы, спускаясь двумя гладкими полукружиями, прикрывали
виски, и это сообщало какое-то тонкое выражение ее голубым глазам, чистым,
как кристалл. Солнце, пробиваясь сквозь занавесочки на окнах, озаряло мягким
светом весь ее скромный облик. Вокруг нее стопками лежали раскроенные куски
полотна, и я понял, чем она зарабатывала на жизнь: она, конечно, была
белошвейкой. Эта девушка казалась феей одиночества.
Я протянул ей вексель и сказал, что приходил утром, но не застал ее.
"А ведь деньги были у привратницы", - сказала она.
Я притворился, что не расслышал.
"Вы, как видно, рано выходите из дому".
"Вообще я очень редко куда выхожу, но, знаете, когда всю ночь просидишь
за работой, хочется пойти искупаться".
Я посмотрел повнимательней и с первого взгляда разгадал ее. Передо
мной, несомненно, была девушка, которую нужда заставляла трудиться, не
разгибая спины, - вероятно, дочь какого-нибудь честного фермера: на лице ее
еще виднелись мелкие веснушки, свойственные крестьянским девушкам. От нее
веяло чем-то хорошим, по-настоящему добродетельным, Я как будто вступил в
атмосферу искренности, чистоты душевной, и мне
даже как-то стало легче дышать. Бедная простушка! Она во что-то верила:
над изголовьем ее немудреной деревянной кровати висело распятие, украшенное
двумя веточками букса. Я почти умилился. Я готов был предложить ей денег
взаймы всего лишь из двенадцати процентов, чтобы помочь ей купить
какое-нибудь прибыльное дело. "Ну нет! - образумил я себя. - У нее, пожалуй,
есть молодой двоюродный братец, который заставит ее подписывать векселя и
обчистит бедняжку". С тем я и ушел, предостерегая себя от великодушных
порывов: ведь мне частенько приходилось наблюдать, что если самому
благодетелю и не вредит благодеяние, то для того, кому оно оказано, подобная
милость бывает гибельной. Когда вы вошли сегодня в мою комнату, я как раз
думал о Фанни Мальво - вот из кого вышла бы хорошая жена, мать семейства.
Сравнить только чистую одинокую жизнь девушки с жизнью богатой графини,
которая уже принялась подписывать векселя и скоро скатится на самое дно
всяческих пороков!
Задумавшись, он молчал с минуту, я же в это время разглядывал его.
- А ну-ка скажите, - вдруг промолвил он, - разве плохие у меня
развлечения? Разве не любопытно заглянуть в самые сокровенные изгибы
человеческого сердца? Разве не любопытно проникнуть в чужую жизнь и увидеть
ее без прикрас, во всей неприкрытой наготе? Каких только картин не
насмотришься! Тут и мерзкие язвы и неутешное горе, тут любовные страсти,
нищета, которую подстерегают воды Сены, наслаждение юноши - роковые ступени,
ведущие к эшафоту, смех отчаяния и пышные празднества. Сегодня видишь
трагедию: какой-нибудь честный труженик, отец семейства, покончил с собою,
оттого что не мог прокормить своих детей. Завтра смотришь комедию: молодой
бездельник пытается разыграть перед тобою современный вариант классической
сцены обольщения Диманша его должником! Вы, конечно, читали о хваленом
красноречии новоявленных добрых пастырей прошлого века? Я иной раз тратил
время, ходил их послушать. Им удавалось кое в чем повлиять на мои взгляды,
но повлиять на мое поведение - никогда! - как выразился кто-то. Так знайте
же, все эти ваши прославленные проповедники, всякие там Мирабо, Верньо и
прочие, - просто-напросто жалкие заики по сравнению с моими повседневными
ораторами. Какая-нибудь влюбленная молодая девица, старик купец, стоящий на
пороге разорения, мать, пытающаяся скрыть проступок сына, художник без куска
хлеба, вельможа, который впал в немилость и, того и гляди, из-за безденежья
потеряет плоды своих долгих усилий, - все эти люди иной раз изумляют меня
силой своего слова. Великолепные актеры! И дают они представление для меня
одного! Но обмануть меня им никогда не удается. У меня взор, как у господа
бога: я читаю в сердцах. От меня ничто не укроется. А разве могут отказать в
чем-либо тому, у кого в руках мешок с золотом? Я достаточно богат, чтобы
покупать совесть человеческую, управлять всесильными министрами через их
фаворитов, начиная с канцелярских служителей и кончая любовницами. Это ли не
власть? Я могу, если пожелаю, обладать красивейшими женщинами и покупать
нежнейшие ласки. Это ли не наслаждение? А разве власть и наслаждение не
представляют собою сущности вашего нового общественного строя? Таких, как я,
в Париже человек десять; мы властители ваших судеб - тихонькие, никому
неведомые. Что такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение
деньги? Помните, что средства к действию сливаются с его результатами:
никогда не удастся разграничить душу и плотские чувства, дух и материю.
Золото-вот духовная сущность всего нынешнего общества. Я и мои собратья,
связанные со мною общими интересами, в определенные дни недели встречаемся в
кафе "Фемида" возле Нового моста. Там мы беседуем, открываем друг другу
финансовые тайны. Ни одно самое большое состояние не введет нас в обман, мы
владеем секретами всех видных семейств. У нас есть своего рода "черная
книга", куда мы заносим сведения о государственном кредите, о банках, о
торговле. В качестве духовников биржи мы образуем, так сказать, трибунал
священной инквизиции, анализируем самые на вид безобидные поступки
состоятельных людей и всегда угадываем верно. Один из нас надзирает за
судейской средой, другой-за финансовой, третий -за высшим чиновничеством,
четвертый - за коммерсантами. А под моим надзором находится золотая
молодежь, актеры и художники, светские люди, игроки - самая занятная часть
парижского общества. И каждый нам рассказывает о тайнах своих соседей.
Обманутые страсти, уязвленное тщеславие болтливы. Пороки, разочарование,
месть -лучшие агенты полиции. Как и я, мои собратья всем насладились, всем
пресытились и любят теперь только власть и деньги ради самого обладания
властью и деньгами. - Вот здесь, - сказал он, поведя рукой, - в этой
холодной комнате с голыми стенами, самый пылкий любовник, который во всяком
другом месте вскипит из-за малейшего намека, вызовет на дуэль из-за острого
словечка, молит меня, как бога, смиренно прижимая руки к груди. Проливая
слезы бешеной ненависти или скорби, молит меня и самый спесивый купец, и
самая надменная красавица, и самый гордый военный. Сюда приходит с мольбою и
знаменитый художник и писатель, чье имя будет жить в памяти потомков. А вот
здесь,-добавил он, прижимая палец ко лбу, - здесь у меня весы, на которых
взвешиваются наследства и корыстные интересы всего Парижа. Ну как вам
кажется теперь, - сказал он, повернувшись ко мне
бледным своим лицом, будто вылитым из серебра, - не таятся ли жгучие
наслаждения за этой холодной, застывшей маской, так часто удивлявшей вас
своей неподвижностью?
Я вернулся к себе в комнату совершенно ошеломленным. Этот высохший
старикашка вдруг вырос в моих глазах, стал фантастической фигурой,
олицетворением власти золота. Жизнь и люди внушали мне в эту минуту ужас.
"Да неужели все сводится к деньгам?" - думал я,
Помнится, я долго не мог заснуть. Мне все мерещились вокруг груды
золота. Да и красавица графиня очень занимала меня. Должен признаться, к
стыду моему, что она совсем затмила образ Фанни Мальво, простодушного,
чистого создания, обреченного на труд и безвестность. Но утром, в туманных
грезах пробуждения, милый девический образ сразу возник передо мной во всей
прелести, и я уже думал только о Фанни...
- Не хотите ли выпить стакан воды с сахаром? - спросила госпожа
Гранлье, прервав Дервиля.
- С удовольствием, - ответил он.
- Знаете, я не вижу, какое отношение к нам имеет вся эта история, -
заметила госпожа Гранлье, позвонив в колокольчик.
- Гром и молния! - воскликнул Дервиль, употребив любимое свое
выражение.-Я сейчас сразу прогоню сон от глаз мадемуазель Камиллы - пусть
она знает, что ее счастье совсем еще недавно зависело от папаши Гобсека. Но
так как старик на днях умер, дожив до восьмидесяти девяти лет, господин де
Ресто скоро вступит во владение превосходным состоянием. Как и почему-это
надо объяснить. А что касается Фанни Мальво, то вы ее хорошо знаете. Это моя
жена.
-Друг мой, - заметила виконтесса де Гранлье, - вы, со свойственной вам
откровенностью, пожалуй, признаетесь в этом при двадцати свидетелях!
- Да я готов крикнуть это всему миру! - заявил стряпчий.
- Вот вода с сахаром, пейте, милый мой Дервиль. Никогда вы ничего не
достигнете, зато будете счастливейшим и лучшим из людей.
- Я немножко потерял нить, - сказал вдруг брат виконтессы, пробуждаясь
от сладкой дремоты.-Так вы, значит, были у какой-то графини на Гельдерской
улице. Что вы там делали?
- Через несколько дней после моего разговора со стариком голландцем, -
продолжал свой рассказ Дервиль, - я защитил диссертацию, получил степень
лиценциата прав, затем был зачислен в коллегию стряпчих. Доверие ко мне
старого скряги Гобсека очень возросло. Он даже обращался ко мне за советами
по разным своим рискованным аферам, в которые смело пускался, собрав точные
сведения, хотя даже самый искушенный делец счел бы их опасными. К удивлению
моему, этот человек, на которого никто ни в чем не мог повлиять, выслушивал
мои советы с какой-то почтительностью. Правда, они всегда шли ему на пользу.
Но вот, проработав три года в конторе стряпчего, я получил там должность
старшего клерка и переехал с улицы де-Грэ, так как мой патрон, помимо ста
пятидесяти франков жалованья в месяц, давал мне теперь еще стол и квартиру.
Какой это был счастливый день для меня! Когда я зашел к старому ростовщику
проститься, он не сказал мне ни одного дружеского слова, не выразил никакого
сожаления, не пригласил бывать у него, а только бросил на меня взгляд, свой
удивительный, необыкновенный взгляд, по которому можно было подумать, что он
обладает даром ясновидения. Однако неделю спустя старик сам навестил меня,
принес запутанное дело об отчуждении земельного участка и с тех пор
по-прежнему стал пользоваться моими безвозмездными советами с такою
непринужденностью, как будто платил за них. В конце второго, 1818-1819 года,
зимою, мой патрон, большой кутила и расточитель, оказался в стесненных
обстоятельствах, вынуждавших его продать контору. Хотя в те времена цены на
патент стряпчего не достигали таких баснословных сумм, как теперь, он
запросил за свое заведение немало - сто пятьдесят тысяч франков. Если б
деятельному, знающему и толковому стряпчему доверили такую сумму на покупку
этой конторы, он мог бы прилично жить на доходы от нее, уплачивать проценты
и за десять лет расквитаться с долгом. Но у меня гроша за душой не было, так
как отец у меня мелкий провинциальный буржуа. Я седьмой по счету в нашей
семье, а из всех капиталистов в мире я был близко знаком только с
Гобсеком... Но, представьте, честолюбивое желание и какой-то слабый луч
надежды внушили мне дерзкую мысль обратиться к нему. И вот однажды вечером я
медленным шагом направился на улицу де-Грэ. Сердце у меня сильно билось,
когда я постучался в двери хорошо мне знакомого угрюмого дома. Мне
вспомнилось все, что я слышал от старого скряги в ту пору, когда я и не
подозревал, какая мучительная тревога терзает людей, переступающих порог его
жилища. А вот теперь я иду проторенной ими дорожкой и буду так же просить,
как они. "Ну нет, - решил я, - честный человек должен всегда и везде
сохранять свое достоинство. Унижаться из-за денег не стоит. Покажу себя
таким же практичным, как он".
Когда я съехал с квартиры, папаша Гобсек снял мою комнату, чтобы
избавиться от соседей, и велел в своей двери прорезать решетчатое окошечко;
меня он впустил только после того, как разглядел в это окошечко мое лицо.
- Что ж, - сказал он пискливым голоском, - ваш патрон продает контору?
- Откуда вы знаете? Он никому не говорил об этом, кроме меня.
Губы старика раздвинулись, и в углах рта собрались складки, как на
оконных занавесках, но его немую усмешку сопровождал холодный взгляд.
-Только этому я и обязан честью видеть вас у себя, -- добавил он сухим
тоном и умолк. Я сидел как потерянный.
- Выслушайте меня, папаша Гобсек, - заговорил я наконец,
Последний раз редактировалось GEPIDIUM 27 ноя 2019, 18:57, всего редактировалось 1 раз.
Причина: test
Причина: test
Кто сейчас на форуме
Количество пользователей, которые сейчас просматривают этот форум: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость